предгорье.
Дети подрастали, он через семь лет получил уже местный паспорт, который ему выдали германские колониальные власти. Когда началась Первая Мировая, немцы хотели его интернировать, поэтому им всем пришлось бежать далеко на юг, в сторону Британской Южной Африки. На границе их арестовали, его разлучили с Саару и детьми. В тюрьме он просидел почти полгода, пока смог сбежать и чудом добраться до одного из приграничных южноафриканских поселений, где познакомился с британским офицером и вступил в местный колониальный отряд. Несколько раз он ходил в боевые рейды на территорию Германской Намибии, и когда территорию полностью заняли англичане в пятнадцатом году, следов жены и троих детей он так и не нашёл. Потом он воевал против немцев в Германской Восточной Африке — успел принять участие в январском наступлении шестнадцатого года на Танзанию, потом воевал там же и в Мозамбике.
После окончания Первой Мировой тот британский офицер помог ему вернуться в Россию, на Дальний Восток, где к этому времени установилась власть адмирала Колчака. Там он познакомился с прабабкой Жени, вступил в Белую Армию и стал делать карьеру, потому что у него остались большие связи с англичанами и репутация очень смелого и находчивого военного.
— Ничего себе история! — присвистнул Виктор. — А эту Саару он так и не нашёл?
— Он многие годы наводил справки через деловых партнеров и выяснил, что она и дети выжили и осели в Египте, но он с ними так и не увиделся.
— Значит, у тебя есть родственники-негры, точнее метисы? — хмыкнул Виктор.
— Какие-то дальние наверняка есть. А что тут такого?
— Да просто история удивительная.
— Да, и поэтому я никому её не рассказывала в школе.
— Интересная биография у человека.
— Ну, это ещё далеко не вся — у прадеда родились ещё трое, в том числе моя бабушка по матери, и когда в середине двадцатых начали возникать нефтяные концессии с англичанами на Кавказе, он вошёл в этот бизнес, поскольку пользовался хорошей репутацией на Дальнем Востоке как купец и военный. Само собой, я думаю, что с английской разведкой он тоже вёл дела.
Виктора её слова не удивили — в то время это не было каким-то преступлением, поскольку союзники очень помогли белогвардейским армиям разгромить большевизм, и первые правительства, в том числе сам Колчак, были очень проанглийские и довольно от них зависимые. Только в тридцатых годах ситуация начала сильно меняться.
«Во сколько там Палыч зайдёт, в полседьмого? Может, вздремнуть часок?!» — он потянулся и глянул в смартфон — было без трех минут пять утра. — «Не, лучше совсем не спать, иначе голова будет чугунная».
— Ладно, и что дальше было с Иван Иванычем? — решил он всё-таки дослушать историю до конца.
— Ну, он участвовал в нефтяном бизнесе, — неуверенно ответила Женя.
— Каким образом, милая моя? Подробнее расскажи, раз ты начала.
— Я точно не знаю, в общих чертах.
— Ну давай, говори. Иван Иваныч этот твой — интересный мужик был.
— Ну да, — вздохнула Женька. — Историю двадцатых я знаю неплохо в целом, но далеко не всё.
— Женя, солнце, не томи уже — нам на охоту скоро, — засмеялся Виктор. — Налей вина.
— Мне лень вставать.
— А по жопе если дам? Бутылку просто принеси, там его мало.
— Ну ладно!
Алмазова так и сделала, они с горла допили вино. Она села на край кровати лицом к Виктору и продолжила рассказ про предка.
Где-то к тысяча девятьсот двадцать пятому году остро встал вопрос об отдаче союзникам процентов по военным займам, не говоря уже про тело этих займов. Финансовая ситуация в РКДР была сложной, потому правительство Колчака было вынуждено заключать договора на концессию с британскими нефтяными компаниями и предоставлять им права на разведку, добычу и эксплуатацию кавказских нефтяных месторождений. Схема заключалась в том, что компании «Shell», «Swire Group» и «Anglo-Persian Oil Company» получили на пятнадцатилетний срок права на разведку и добычу нефти сначала на Кавказе, а после истечения срока — по всей России ещё на десять лет. Прадед Жени в то время основал «Омско-Харбинский Торговый Банк» и получил предложение от англичан войти в наблюдательный совет одной из таких концессиональных фирм-подрядчиков, через которую работала «Anglo-Persian Oil Company», ставшая основным оператором на Кавказе. Конечно же он согласился.
По официальной задумке, вся подобная схема должна была стать источником капиталовложений в отрасль и привлекать современные на тот момент технологии нефтедобычи, однако со стороны профранцузской фракции, донских казачьих групп и прежних владельцев промыслов поднялась волна критики — мол, это станет продажей национальных интересов и дурно повлияет на экологию и здоровье населения. Оппозиция предлагала привлекать французские, бельгийские и даже немецкие фирмы.
В итоге через два года правительство Колчака подписало концессионный договор и с французами, но параллельно начало вводить стандартизацию в нефтяной отрасли, чтобы окончательно не потерять влияние на процессы.
Банк Смородинского стал одним из основных операторов для английских фирм на Кавказе. Именно Иван Иваныч подал идею президенту Колчаку и министру финансов Пепеляеву о том, что следует учредить государственное акционерное общество «Роснефтехим» и уже через него проводить инвестиции и вложения в сибирские нефтепромыслы, разведка и освоение которых только начиналась и шла с огромными трудностями из-за недофинансирования. Когда такое общество было создано правительственным постановлением, его банк получил подряд на обслуживание всех финансовых операций Министерства Нефтяной Промышленности и «Роснефтехима», таким образом став финансовым монополистом в нефтяной отрасли.
Началось освоение западносибирских месторождений, это требовало серьёзных финансовых вливаний, поэтому в двадцать девятом году были пересмотрены концессиональные условия для британских компаний в сторону большей либерализации: «Shell» и «Anglo-Persian Oil Company» получили право продавать нефть, добытую на территории концессии, другим компаниям и государствам, за это правительство РКДР решило взимать с них фиксированный налог и роялти в пользу госконцерна «Роснефтехим». Срок концессии на нефтяные месторождения в районе Баку был продлён до пятьдесят девятого года, «Anglo-Persian Oil Company» обязалась построить два нефтеперерабатывающих завода и соответствующую инфраструктуру на побережье Каспийского моря. Всё это должно было перейти в собственность «Роснефтехима» после окончания договора.
Однако деятельности профранцузской фракции в парламенте частично сорвала эти планы, что привело к острому политическому кризису и приходу к власти в тридцать втором году популиста генерала Дроздовского, который сразу же допустил в Сибирь французов, а на Дальний Восток — японцев и американцев, заключив с ними значительно менее выгодные договора, чем прежнее
